— А за что? Я его знаю лишь по тем реформам, которые он проводил, и, поверьте, у меня есть все основания считать, что он — сумасброден. На этом я предлагаю закрыть разговор. Но если вы только попробуете причинить вред моему ребенку, я вышлю вас не только подальше от Аламинты, но и на окраину Ардахейма, куда-нибудь в уютный монастырь в неприглядную келью, раскаиваться за грехи.

Несколько мгновений — и эрледи покорно опускает голову, чтобы через секунду вновь её поднять. Она еще в смятении, но угроза произвела на неё эффект.

— Анвэйм, еще кое-что. Поведение Аламинты вызвало у меня подозрения.

— Что вы имеете ввиду?

Я застыл, напрягшись. Поведение, повадки, речь — все в Алминте вызывало мои подозрение, неверие, недоумение. Если бы в ней не был мой ребенок, которого я так хорошо ощущал, я бы подумал, что её подменили — поставили на её место близнеца, изменили внешность магией, если такое возможно, но не поверил бы, что это прежняя Аламинта. Но она беременна моим ребенком, подмены быть просто не могла. Быть может, она все время нашего знакомства притворялась, и я был настолько слеп, что не мог разглядеть её истинную натуру?

— Как бы это объяснить… — начала Джина, призадумавшись. Подняв на меня взгляд, она уверенно продолжила: — Аламинта даже не пыталась защититься магией. Обычно рефлексы мага — пытаться защититься способом, знакомым с детства. Но она просто стояла и ничего не делала. Понимаю, что сейчас в ней магия заблокирована, однако в стрессовой ситуации она бы забыла об этом и попыталась справиться с трудностями. Разве не так? Если на тебя нападают, что ты пытаешься сделать?

Я воспроизвел ситуацию в голове, пальцы сами собой нащупали нити заклинания, потянули в нужной последовательности, сделали необходимые жесты на уровне рефлекса. Да, даже если бы я лишился магии, действовал бы по привычке. Но Аламинта даже не подумала призвать магию, хотя она была сильным магом.

— И какие вы выводы сделали из всего этого? — спросил я, прищурившись.

— Абсолютно никакие, — Джина была искренна. Она отставила пустой фужер. — Я в полном замешательстве.

Как и я. Аламинта сводит меня с ума! Что с ней происходит? Ответ лежал где-то на поверхности, если бы только нашлось рациональное объяснение всему, тогда я готов был поверить даже в подмену.

— Еще кое-что, эрледи, — произнес я, склонив голову набок, — вы что-то делали с заклинанием на определение пола? То, что не предписывала вам подруга.

— Ничего, — искренне ответила женщина. — Я сама в растерянности от того, как это произошло. Я думала, ты уже знаешь ответ на этот вопрос.

— Лишь уточнял. Можете быть свободны.

Женщина поднялась с места, поклонилась и направилась к выходу. Я еще некоторое время смотрел её вслед, размышляя над поведением Аламинты. Она отличалась. В первую очередь своей заботы о ребенке. Но разве она и раньше не проявляла заботу? Точно не могу сказать, я с ней слишком мало виделся и разговаривал, да и если это было, то слишком коротко. После пришла боль. Боль, которая убила материнский инстинкт. Тогда она начала просить о смерти, а я пытался сохранить обе жизни, находящиеся в неразрывной теснейшей связи.

От размышлений отвлек вошедший после приглашения первый советник. Я пригубил вина и вопросительно взглянул на Виалора эр Лавиаса. Первый советник склонился перед мной.

— Повелитель, вы выглядите задумчивым. Что-то случилось?

— Не бери в голову, — отмахнулся я. — У тебя какие-то новости?

— Да, есть одна вещь, которая должна вас заинтересовать.

Надеюсь, это не что-то, с чем придется разбираться немедленно. Сейчас на это совершенно нет времени: Аламинта с одной стороны и подготовка Отбора — с другой.

— Докладывай.

— Хассаир Темный нынче редко появляется во дворце. Уже как неделю он облетает Фарахейм в поиске чего-то. Или кого-то. Говорят, скоро он должен посетить и дворец же Шалиса.

— Известно, что он ищет?

— Лишь слухи, мой повелитель.

— Говори, — потребовал я, подавшись вперед.

— Девушку. Он ищет девушку.

— Вот как, — с улыбкой ответил я, — маленький правитель нашел свою пару?

Род Хассаира был необычен, очень необычен. Они — оборотни, у которых есть истинная пара. Значит, мальчишка вскоре женится, как только найдет ту, которую видел во сне? Интересно, очень интересно.

— Думаю, это так. Но ведь у вас не будут проблем с объяснением того, почему вы гостите у де Шалиса, когда туда явится делорд? К тому же, сейчас там и эрледи. Санронг может попросить покровительство у Темного повелителя, разве не так?

— Не так, — отрицательно качнул головой и развернулся в кресле к окну. — Лорд де Шалис и слова не скажет против моего, пока я храню его тайну от делорда. Пусть я не имею власти над де Шалисом, но над ним имеет власть Хассаир — и он может наказать его за подобные дела за его спиной: это ведь он замыслил двуликого ребенка, выставив на шахматную доску свою дочь в качестве пешки. Но сейчас меня волнует не Хассаир — от него проблем не будет. Есть кое-что более интересное.

— Что же, мой повелитель?

— Магия, — ответил я и встал, подойдя к окну. — Сегодня кто-то перенаправил заклинание эрледи. Когда я растворял его, почувствовал ту самую магию — чужеродную, необъяснимую. Не светлую. Но и не темную.

— Как тогда?..

— Да, — сказал и взглянул на первого советника. Тот был уже не молод, я точно не знал его возраст, но Виалор всегда был рядом в трудную минуту, направлял и давал советы с тех пор, как я взошел на престол. — Тогда эта магия спасла мне жизнь. И сегодня я почувствовал её вновь. Только на этот раз она была враждебной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вы смогли поймать источник?

— Нет, — отрицательно качнул головой и едва слышно добавил: — Эту магию отследить невозможно.

Глава 9

Вечером, дожидаясь эрлорда, я обдумывала все, что узнала в письмах Аламинты. Общая масса писем сводилась к чему-то порнографическому, выраженному в самом разном творчестве: стихах, прозе и рисунках. Последние особенно увлекли: как бы я не переворачивала лист, не могла понять, что именно на них изображено.

В общем, Аламинта была весьма любвеобильной, среди её любовников были самые разные представителя мужского пола. Но одно письмо меня особенно заинтересовало, именно его я перечитывала несколько раз, почти запомнив наизусть:

“Дорогая моя Аламинта!

Не передать словами, как меня колотит от злости. Ах этот подлец, Анвейм! Не побоюсь его называть по имени, потому что своего титула он недостоин. Моя родная, боюсь представить, что тебе довелось пережить.

Главное, что ты теперь здесь, в Темных землях. Здесь спасти тебя будет гораздо проще. От этого тирана и твоего самодура-отца. Ни о чем не волнуйся. Я все решу. Я знаю людей, которые помогут. Кто так же как и мы с тобой ненавидит союз светлых и темных.

Связываться с тобой письменно опасно. В следующий раз приду к тебе через зеркало. Письмо сожги, чтобы никто не узнал о наших планах.

Навеки твой, Даргерт”

Одно я могла сказать точно: Аламинта не слишком-то доверяла своему любовнику, имя которого я теперь знаю, раз не выполнила его наказ и не сожгла письмо, а спрятала в тайнике. Это наводило на мысли, что она вовсе не была той влюбленной дурочкой, какой её считал Даргерт. Тем более другие письма датировались недалеко от этого, поэтому с уверенностью можно сказать — любовью тут и не пахло. Значит, она его использовала.

Посему использовать его могу и я. Разумеется, это опасно, потому что он собирается избавиться от ребенка, я же ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не собиралась этого делать. Словно в подтверждение ребенок толкнулся. Я уже так к этому привыкла: чувствовать его, ощущать его по сотне раз на дню. Просыпаться вместе с ним и думать о том, как я буду любить и заботиться о нем, когда он родится. Я не могу позволить дать его в обиду. Никому. Будь то загадочный Даргерт или эрлорд.