Я застыла, не в силах что‑то произнести. Откровение Анвэйма поразило в самое сердце. Я даже не знала, что ответить, лишь чувствовала, как бешено колотится сердце, как я безумно. люблю этого мужчину. Как хочу быть только с ним. Но он прав. Что если мои чувства пройдут? Я нанесу ему такой сильный удар, всажу ему нож в самое сердце, причем не по собственной воле, а по велению чужого проклятья.

– Хочешь? – уже тише спросил Анвэйм и сделал шаг вперед, положив руки мне на плечи. – Хочешь этого? Я люблю тебя, – неожиданно признался он, выбив почву у меня из‑под ног. – Но что будет с моими чувствами? Что будет с нами?

– Анвэйм…

– Я перестал смотреть на лица других очень давно, – неожиданно сказал Анвэйм. – С детства я жил в двуличном мире. Я почти ни от кого не чувствовал искренности. Многочисленные улыбки придворных, за которыми прятались пустота, раздражение, ненависть. Я устал видеть резонанс между настоящими эмоциями и приклеенными на лицо. Тогда и перестал смотреть на лица, стал слушать, отворачиваясь, так как и так прекрасно знал, лгут мне или говорят правду, с какими эмоциями произносят ту или иную фразу. Так было легче. Тогда же я и закрылся в себе. Искренние эмоции – непозволительная роскошь для меня. Они будто выгорели во мне. Но все изменилось.

Я застыла, почувствовав, как щеки коснулась слеза.

– Изменилось, когда появилась ты. Я не мог прочитать твои эмоции, и ты стала единственной, на чье лицо я смотрел, чтобы понять, что ты испытываешь или чувствуешь. Ты была первой за долгие годы, чьим лицом я любовался. Любовался, ловил твои эмоции, пытался разгадать. Со временем я стал искать твое лицо везде, среди сотен чужих. И ищу до сих пор в участницах отбора. Но они будто неживые, я их не вижу. И по‑прежнему хочу любоваться лишь тобой.

– Анвэйм… – тихо выдохнула я, испытывая странные чувства. Мне хотелось податься вперёд, провести пальцами по бровям, притянуть мужчину к себе. Я не собиралась его жалеть за отсутствие искренности со стороны других, но мне хотелось подарить ему сейчас свои эмоции – искренние. Свою любовь.

Но имею ли я право? Как он сказал, я связана с другим…

– Я был холоден с тобой. Возможно, даже груб. Но тогда я был уверен, что это Аламинта

– слишком двуличная, чтобы я действительно поверил ей. А сейчас… сейчас ты не моя.

И никогда моей не будешь. Но если ты хочешь выбор – вот он. Оттолкни меня, чтобы я женился на другой, был несчастен в браке как и многие другие, вступающие в союз по долгу службы, чести, семьи. Или притяни меня, сделав счастливым, быть может, на несколько недель, месяцев или лет, чтобы потом разбить нам обоим сердце, но оставить воспоминания. Так что?

Горячие слезы продолжили обжигать щеки. Я не имею право его притянуть. Не могу.

Пока связь с Аиром все еще жива, пока это не в моей власти.

– Я тоже тебя люблю, – ответила тихо и отстранилась.

Анвэйм прикрыл глаза и тут же отвернулся к окну. Больше не желая терзать свое сердце, я бросилась к выходу, душа предательские слезы. Нет, не буду плакать! Не буду, я сказала! Ради той хрупкой жизни во мне, ради моего ребенка от Анвэйма. Именно моего, а не Аламинты.

Глава 12

– Доброе утро, – поздоровался Хассаир, когда я вышла в трапезную в домашнем платье.

Спала ужасно, чувствовала себя разбито. Тренировочные схватки были сильными, но эстресс Марисель поспешила меня успокоить, что подобное вполне нормально, это не повод ожидать малыша или малышку раньше времени. Авина уложила волосы в пышную косу и помогла облачиться в светлое платье к приходу Аира. Делорд протянул мне руку и помог присесть за столик, где уже был накрыт завтрак.

– Доброе утро, – проговорила я, бросив оценивающий взгляд на делорда.

Его темнейшество держался отстраненно, по лицу невозможно было прочитать ни одной эмоции. Аир разлил чай, после чего сделал медленный глоток и посмотрел в окно. Я подвинула к себе чашечку и обхватила её руками, обратив внимание на свои пальцы. Странное состояние, странная ситуация.

– Света, – первым начал Аир и посмотрел мне в глаза. – Я понимаю, что не главный мужчина в твоей жизни. Понимаю, что ты любишь другого и никогда не давала мне надежды. Понимаю, что ты находишься в подвешенном зависимом положении из‑за ребенка, поэтому всегда готов оказать тебе помощь. Но ты должна ответить на один важный для меня вопрос. Скажи, – он сделал быстрый глоток, который наверняка обжег горло, – если была бы возможность снять проклятье, ты была бы рада?

Была бы я рада? Разумеется! Просто мне претит сама мысль о навязанных чувствах, о том, что я метаюсь между мужчинами, между настоящими и наведенными чувствами. При этом выбирая настоящие.

– А такое возможно?

Правитель покачал головой.

– Не сейчас, но… если появится возможность, что ты ответила бы? Согласилась бы разорвать связь между нами, отказаться от зарождающихся чувств?

Я очень боялась обидеть мужчину, он столько для меня сделал, чему буду всегда безмерно благодарна! Но именно по этой причине я не могла ему лгать, не могла увиливать, не могла использовать его в своих целях.

– Это ведь проклятье, Аир. Разумеется, я буду рада, если его удастся снять. Если ты и твой род будете свободны. Если сможете сами выбирать тех, с которыми захотите связать свои жизни.

Мужчина кивнул и больше не проронил ни слова во время завтрака. В моей голове роилось множество мыслей, но ни одну из них я не решалась озвучить. Вскоре вошла Авина и доложила о том, что в гостиной нас ждет эрлорд.

Видеть его было жутко смущающе, особенно в компании Аира. И пусть мы расставили с последним все точки над “и”, я все равно чувствовала себя виноватой. Анвэйм встретился со мной взглядами, я тут же поймала в его глазах ураган эмоций, настоящую вьюгу, которая едва не закружила меня, поэтому пришлось отвести взгляд и сесть на диван напротив.

– Я попросил о встрече, чтобы рассказать об одной необычной способности Светы, – начал Хассаир, вольготно разместившись в кресле.

Его светлость приподнял бровь, переведя взгляд на меня. Вздохнув, я начала с самого начала: о своем знакомстве с привидением, когда еще начала изучать информацию о мире. Далее продолжил Аир, рассказав о вчерашнем происшествии. Анвэйм слушал внимательно, не перебивая.

– Я составил список высокородных темных, у которых могло быть сокращенное имя Фанни, – произнес Аир и достал из кармана сложенные листы, протянув их Анвэйму. – Ознакомься. С твоей стороны надеюсь увидеть тот же список.

Эрлорд кивнул, приняв бумаги, после чего посмотрел на меня внимательно.

– Как она выглядела? Можешь её описать?

– На самом деле её черты довольно размыты, – ответила задумчиво, – даже нельзя сказать, какой цвет волос у неё. Но есть одна странность: она не хотела, чтобы ты о ней узнал.

– Вот как, – задумчиво произнес Анвэйм и перевел взгляд на столик, будто погрузившись в свои мысли.

– Ты догадываешься, кто это мог быть? – спросил Аир.

– Возможно, – кивнул Анвэйм. – Но сейчас слишком рано делать выводы. Сначала все нужно перепроверить. Но если это та, о ком я думаю… Или нет… Просто это слишком сумасшедше…

– Не томи, – поторопил его Хассаир, подавшись вперед. – Что ты думаешь?

Анвэйм посмотрел ему в глаза и покачал головой.

– Нет, сначала надо все проверить.

Его темнейшество закатил глаза и откинулся на спинку кресла, я же порадовалась тому, что Анвэйм имеет некоторые мысли на этот счет. Неважно, что он не спешит ими делиться, главное – он о чем‑то догадывается.

– Анвэйм, – неожиданно спросила я, – а что насчет почерка того, с кем вел переписку лорд де Шалис? Его не удалось узнать?

Они переглянулись с Хассаиром и оба отрицательно покачали головой. Я вздохнула. На некоторое время в гостиной воцарилась тишина.

– Хассаир, какие эмоции у темного народа вызывает то, что теперь в моем ребенке течет твоя магия? – спросил Анвэйм.